Книга Рогора. Дорогой восстания  - Даниил Калинин

Острие копья словно выцеливает мою голову и приближается к ней с огромной скоростью. В горле резко пересохло, а мышцы заломило от напряжения. На несколько мгновений вся моя жизнь сводится к неудержимо стремящемуся к моему телу куску заточенного металла на толстом древке да судорожно сжатому в руке клинку…

Давай!

Удар палаша наотмашь под острие копья – и пика режет воздух в локте справа от корпуса. Скорость скакунов такова, что я успеваю лишь развернуть клинок лезвием, и его острие тут же вгрызается в не защищенную под горлом вражескую плоть.

Палаш чуть ли не выдернуло из руки, а Аруг по-прежнему стремительно летит вперед. Уже через мгновение мой клинок с лязгом встречает удар сабли очередного противника, проскочившего слева. Мы лишь скрестили оружие и тут же разминулись, встречая новых врагов.

Следующий панцирник вновь оказывается по правую руку от меня. Аруг уже сбавил ход, но, сближаясь с конем леха, мой жеребец привстал на дыбы и выбросил передние копыта в голову соперника. Получилось пусть и не столь сокрушительно, но вражеский конь отпрянул назад, и сабельный удар его наездника лишь просвистел передо мной, зато я обрушил палаш точно на незащищенную кисть его правой руки…

Все пространство вокруг меня заполняется бешеным ревом сражающихся, лязгом скрещивающихся клинков, криками раненых, залпами самопалов. Обе конные лавины довольно быстро завязли в рядах противников, и теперь жестокая рубка идет на одном месте. Вырвавшись вперед, я сильно рискнул и несколько мгновений волчком крутился, отбивая вражеские удары, сыплющиеся со всех сторон. Неплохо выручили добротная стальная кираса и шлем, но последний был сбит тяжелым ударом палаша, задевшего голову вскользь – не успел бы я дернуться вперед, и клинок противника просто проломил бы сталь шлема… И все равно в глазах на секунду потемнело, а в ушах раздался противный свист, заглушивший прочие звуки.

В этот миг мне показалось, что меня срубят и я уже никогда не узнаю, понесла ли Энтара или нет и чем кончится восстание Когорда, никогда более не увижу лица возлюбленной, не объяснюсь с отцом… Эти мысли пронеслись в голове со скоростью пули, изверженной огнестрелом, но в то же время придали мне сил. Крепче сжав рукоять палаша, я встретил клинком следующий удар противника, а уже секунду спустя мир взорвался яростным криком прорвавшихся ко мне рогорцев.

Живем, братцы, живем!

Ставка короля Рогоры

Когорд

Со специально отстроенной деревянной башни открывается захватывающий дух вид на долину – и на побоище, разворачивающееся в его пределах. И вдвойне дух захватывает от того, что действием побеждающей армии руковожу я – будто мы стали частью единого организма, головой которого является эта башня, а я – мозгом, отдающим команды. Передаются они посредством специальной системы звуковых сигналов и флажков, что были разработаны еще в страже и доработаны с созданием новых частей.

В поле были установлены специальные метки, хорошо различимые с моей точки обзора. Расстояние от меток до строя пехоты, изначально сломанного так, чтобы враг не заподозрил ловушки, преодолевалось галопом тяжеловооруженного всадника ровно за то время, что необходимо артиллеристам на залп из орудий и отступление в глубину шеренг пикинеров, да чтобы последние выровняли строй и подняли пики.

И план сработал! Неотвратимо накатывающая волна тяжеловооруженных всадников из числа небедствующей шляхты словно споткнулась после залпа картечи и полутора тысяч стрельцов, а после расшиблась об лес пик. Лехи еще пытаются по инерции прорубиться сквозь густые шеренги пикинеров, но число их тает с каждой минутой: кто-то падает под ударами копий, кого-то скашивает очередной залп стрельцов, успевающих выстрелить два-три раза в минуту. В первых рядах шляхты регулярно рвутся ручные гранаты – грубо вылепленные из глины круглые емкости размером с два кулака, набитые железным хламом (гвоздями, крупной металлической стружкой, обломками подков), что обступают глиняный же цилиндр с порохом; к последнему ведет смазанный маслом запальный шнур, утопленный в деревянной трубке. Внутренний цилиндр и верх корпуса гранаты между собой также соединены глиной. Чтобы взрывы не зацепили моих бойцов, гранаты далеко вперед забрасывают специально подготовленные пращники, скрывающиеся в пехотном строю вместе со стрельцами. От врага их отделяет шесть шеренг пикинеров, при необходимости копьеносцы легко проходят сквозь редкий ряд стрельцов.

Плотный строй пехоты, отражающий атаку конных лехов, словно непоколебим: как только погибает кто-то из бойцов, его место занимает позади стоящий, и так по цепочке, стрельцы же бьют поверх их голов, целя в наездников. Нет, шляхта точно не пробьется!

На флангах же ощетинившуюся пиками фалангу заменили эскадроны кирасир. Последние, дав залп из самопалов одновременно с рейтарами, врубились в ряды шляхты, началась кровавая свалка, но кажется, что мои бойцы теснят лехов. Неудивительно: в кирасиры пошли лучшие из лучших бойцов, имеющих богатый опыт сабельных схваток со степняками и привычных к крови. Противостоящему им врагу просто неоткуда взять столь богатый опыт. Вот уже панцири кирасир засверкали на солнце не только с моей стороны, но и с флангов противника.

Где ты там, сынок?! Сражаешься? Или ранен, сбит молодецким ударом под ноги Ворона? Истекаешь ли кровью под копытами вражеских коней или разишь противника стремительными ударами?!

Родительское сердце больно сжалось от тревоги, но не послать сына в бой я не мог: ратники Рогоры должны полюбить Торога как военного вождя, полюбить его так, как любят степные стражи. А это значит, что он должен вести их в бой и вместе с ними испить горькую воинскую чашу…

На мгновение подняв глаза к солнцу, я тут же их опустил и переждал, когда исчезнет мельтешение темных пятен, после чего устремил взгляд на левый фланг, где сражается Торог (да и Аджей тоже, только за него я отчего-то не волнуюсь, все-таки не сын, хоть и назван им). Я отметил, что кирасиры еще сильнее потеснили лехов: сейчас их конница уже полуокружена.

Пора!

– Шагир! Ваш черед! И помните: отступать вам некуда, так что бейтесь стойко и не дайте шляхте взять разгон – опрокинут! У моих приказ: побежите – и первый залп будет в вашу сторону!

Шагир, окруженный закованными в добротную кольчугу всадниками из личной охраны, лишь презрительно сощурился и, вырвав саблю из ножен, подал своим сигнал, высоко воздев ее над головой.

Торхи, вставшие за моей башней, отработанно разбились на две равные части и устремились к флангам противоборствующих войск – туда, где мои кирасиры уже потеснили шляхту и где образовался узкий проход, отделивший сражающихся от каменных стен долины.

Сорок сотен лучших воинов степи – это внушительная сила. Должны справиться.

Гибнущая шляхта

Барон Владуш Руга

Вокруг царит какое-то кровавое безумие, наполненное криками тяжелораненых людей, отчаянным ржанием изувеченных лошадей, взрывами бомб и залпами вражеских аркебузуров. Я, Ласар и мои люди чудом не попали под картечь, а пуля лишь сбила шлем, но и без того наше положение выходит отчаянным: неотвратимо наступающая пехота бунтарей умело выбивает всадников пиками, безжалостно закалывает лошадей прорвавшихся вперед храбрецов. Если мы еще чуть промедлим, они нас просто сомнут!